Сегодня провели уборку территории заброшенного кладбища в селе Мысхако. Мало кто знает, что в районе улицы 8-й Гвардейской, между дворами есть небольшое кладбище. На нем остались 20 могил, 16 из которых еще сохранили кресты и памятники. Из них три могилы являются братскими захоронениями советских воинов, одна могила-захоронение семьи расстрелянной немцами в период оккупации. С 90-х годов могилы стали зарастать. Все это время за ними пыталась ухаживать местная жительница Любовь Тимофеевна Губанова, но к своему 90-летию ей это становилось все труднее. Ей на помощь пришел участковый уполномоченный полиции Денис Евтушевский, который стал самостоятельно ухаживать за могилами, починил забор с калиткой и обратил внимание общественности на эту проблему. Нами направлен запрос в адрес Министерства обороны о предоставлении информации по данным захоронениям. Так же впереди очень большая работа по постановке на учет как самого кладбища, так и братских могил. Если кто-то обладает какой-либо информацией о данных захоронениях, мы просим связаться с нами.
Здравствуйте. Не знаю, будет ли полезно то, о чем напишу. Моя мама, Пархоменко Майя Владимировна, родилась на Мысхако в 1927 году. Дом ее бабушки и тети стоял возле горы Колдун, метрах в 30-40 от моря. По ее словам, отец был какое-то время директором конфетной(или кондитерской фабрики), потом прорабом. Семья жила в Новороссийске. Потом почему-то семья переехала в Белоруссию к деду. К тому времени родилась сестренка Надежда. Отец оставил семью, мать заболела. С Мысхако приехала бабушка, чтобы поддержать дочь и внучек. После смерти мамы бабушка забирает девочек и возвращается на Мысхако. Воспитывать девочек тетя не помогала, поэтому, при содействии сердобольной соседки, девочек формально определили в детский дом, который находился на Мысхако, а бабушка получала 33 рубля на внучек. Когда в детдом пришел новый директор, он распорядился, чтобы мама жила в этом детском доме, а сестренку отдали в детдом для дошкольников, который располагался в Новороссийске. Нужно было дойти до города, а потом пройти его весь на противоположный берег. Мама редко могла туда ходить, поэтому с Надеждой виделись не часто. Про свой детдом мама рассказывала много хорошего, говорила, что он был лучший в Краснодарском крае до войны. Он располагался, кажется, на невзоровской даче, т.е. бывшей даче зажиточного человека Невзорова, который построил ее для своей семьи до революции. Недалеко располагался винодельческий совхоз, где детдомовцы работали. В округе располагались и другие дачи, например Юкелиса(за орфографию не поручусь), но на приличном расстоянии друг от друга. И соседи жили далеко от домика бабушки и тети. А когда моей маме было примерно 11-12 лет, бабушка умерла. Тетя договорилась со сторожем или конюхом детского дома, чтобы он отвез и похоронил бабушку на крохотном кладбище. Там было всего несколько могил. Представить, что осталось от того кладбища после битвы за Малую землю, за Новороссийск, я не могу. Мама считала, что его просто смели бомбежкой, взрывами. Но ведь бывают же чудеса. Бабушку звали Анна Нечай. Царствие ей Небесное. Когда фашисты подходили к Новороссийску, детдом перевели в станицу Лабинскую. А оттуда уже эвакуировали на восток, на восток, аж в Азию. Мама приехала в Ташкент и всегда мечтала найти сестренку – Пархоменко Надежду Владимировну, предпринимала различные попытки найти ее следы. В 2021 году мамы не стало в возрасте 94 лет.